Сенатор от Ленобласти уверен, что мы наблюдаем точку перехода в будущее.
Сенатор Сергей
Перминов,
Перминов
Сергей Николаевичпредставитель от исполнительного органа государственной власти Ленинградской области
представляющий в Совете Федерации Ленинградскую область, примет
участие в работе Невского экологического форума, который откроется 27 мая в Санкт-Петербурге. Накануне этого события он дал эксклюзивное интервью , ответив
на все вопросы о том, что сейчас происходит в сфере зелёной энергетики, чего
ждать в ближайшем будущем и каковы шансы России не опоздать занять своё место в мире будущего:
—Всё, что сейчас происходит в сфере источников энергии — это, на самом деле, следствие внедрения новых технологий. И — начала так называемой постуглеродной эпохи развития экономики и формирование нового – шестого – экономического уклада.
Планы по декарбонизации, по снижению углеродных выхлопов — они же были приняты ещё в 60-х −70-х годах прошлого века. И наиболее контурно оформились после нулевых – в начале 10-х годов уже этого столетия.
В частности, тогда в Европейском Союзе был принят так называемый «Зелёный пакт», согласно которому в течение следующих 10 лет в экономику и развитие возобновляемых источников энергии и в развитие технологий должен был быть инвестирован 1 триллион евро. То есть каждый год 100 миллиардов евро должны быть инвестированы в эти экономические и технологические проекты.
Но вот что важно знать. В структуре нашей, российской, экономики где‑то примерно 34–38% энергии, которую мы потребляем, уже вырабатывается достаточно экологичными способами.
То есть у нас в структуре получаемой энергии 20% — это гидроэлектростанции, а это один из самых экологичных способов выработки электроэнергии. И где‑то 14–18% нам дают наши атомные станции.
Причём, наши учёные таким образом рассчитали места локаций для наших атомных станций, что порядка 30–40% выбросов, которые они делают, депонируются, как говорят специалисты, лесами, которые вокруг них находятся.
Мы, как Россия, как экономика, на сегодняшний день входим в пятёрку стран с наиболее низким уровнем углеродного следа.
Так что у нас сейчас не просто «стартовая позиция» — и это надо понимать.
В планах у европейских и американских коллег (и у коллег в зоне АТР) в период до 2035 года — снижение водородного следа в три раза.
Если сейчас углеводородный след – условно – 490 – 450 грамм на единицу производимой энергии и товара, то буквально в течение 15 лет этот уровень должен быть понижен до 150–120.
Это – та цель, над которой работают.
Но проблема технологий заключается в том, что — в существующем их формате — неизвестно, что более неэкологично: использование двигателей внутреннего сгорания и тех источников получения энергии, которые мы используем традиционно, на протяжении уже многих десятилетий — или использование новых.
И вот почему.
Существующие новые технологии — будь то ветрогенераторы, будь то технологии получения энергии с помощью солнца — они в своей основе содержат огромный процент так называемой минерализации – использования в этих технологиях редкоземельных элементов.
Избыточная минерализация – это что значит? Это значит, что для производства аккумулирующих устройств для энергии, которая потом используется для того же электромобиля Теслы, применяется такое количество редкоземельных элементов, такое количество энергии для их добычи, доставки, переплавки, спайки, инсталляции в устройство, что выгода от этого использования для природы планеты Земля совершенно не очевидна.
Это признают все эксперты.
А куда девать эти редкоземельные элементы, которые по завершению срока службы будут выводиться? Никто не сказал. Как их утилизировать? Никто не ответил на этот вопрос.
Тоже самое — в отношении солнечных батарей. Их изготовление, использование, утилизация не дают очевидного профита для того, чтобы это было выгодно именно сейчас.
Отдельный вопрос – по ветрогенерации. Специалисты указывают, что есть значительная зона поражения и микроорганизмов, и перелётных птиц в зонах, где работают ветрогенераторы. Они создают такие такты определённой частоты в герцах, которые совсем не благотворно воздействуют на всё, куда «добивает» этот низкогерцовый сигнал. И действительно, гибнет огромное количество перелётных птиц.
Кроме того, при изготовлении этих ветрогенераторов также используются редкоземельные элементы и металлы, которые, как мы помним, никто пока не понял, как утилизировать с минимальным ущербом окружающей среде.
С другой стороны, ветрогенерация — в Европе, в Великобритании, в Азиатско-Тихоокеанском бассейне — создала прецедент: за последние 10 лет 1 киловатт вырабатываемой энергии подешевел чуть ли не в 8–9 раз.
И здесь возникает развилка: стоимость ветрогенераторов, стоимость вырабатываемого киловатт-часа – и стоимость утилизации выводимых из оборота установок.
То есть – да, в тех же скандинавских государствах ветрогенераторы работают, дают свой эффект в балансе вырабатываемой энергии. Но вопросы к нанесению ущерба экологическим системам в зоне их расположения — есть.
Таким образом, по современным технологиям — в том виде, в котором они есть, — ещё нужно очень серьёзно разговаривать с точки зрения их преимуществ зелёном аспекте.
Тем не менее, мы видим, что эти технологии начинают работать и дают сопоставимые объёмы энергии.
И это тоже нужно учитывать.
Но если иметь в виду шестой экономический уклад, то те технологии будущего, которые придут на смену сегодняшним, на самом деле, достаточно продвинутым технологиям, они должны быть не в разы, а на порядки эффективнее.
И очень важно осознавать: те технологии, которые действительно могут быть интересны нашей стране и миру, они, скорее всего, возникнут через один технологический рывок.
Вот тут, как мне кажется, и кроется причина всей этой излишней политизации в отношении ряда проектов, которые мы сейчас реализуем в сфере традиционной энергетики.
Это — попытка отодвинуть нас от традиционных источников доходов, через которые мы и финансируем наши новые технологические проекты для получения истинно интересных для нашей промышленности и для нашей экономики технологий.
Потому что именно сейчас вокруг этой повестки – экология, возобновляемые источники энергии – складывается контур, который определит технологические, климатические и иные преимущества стран будущего.
Так что да, повестка чрезмерно политизирована – как любая мировая экономическая повестка.
Потому что все расчищают свое конкурентное поле.
Об этом можно говорить много, но в основе всего – интерес к технологическому, экономическому и климатическому превосходству над странами, которые воспринимаются как страны-конкуренты.
Михаил Валентинович Ковальчук в одном из своих недавних интервью привёл один очень интересный факт.
Он сравнил потребляемую головным мозгом человека энергию, которая требуется нашему организму, с количеством энергии, которую потребляет суперкомпьютер, способный воссоздать пока в очень-очень далёком приближении работу нейронных сетей нашего головного мозга.
Так вот там разрыв в потреблении исчисляется даже не порядком — порядками!
То есть существующие сегодня самые современные технологии – они пока не дают явного преимущества.
Но инвестиции, целенаправленно идущие вот в этот, так называемый, зелёный технологический сектор, — они шаг за шагом раскручивают маховик прогресса. И вселяют надежду в то, что через технологический прыжок использование этих технологий будет давать явное преимущество.
Мы сейчас с вами наблюдаем точку перехода – когда идёт агрессивное финансирование этих проектов, когда идёт агрессивное замещение традиционных источников энергии на так называемые экологические, но делается это с целью обеспечения того самого технологического рывка, который и даст ожидаемый эффект.
Я посмотрел программу этого конгресса – это совершенно замечательный и интересный спектр вопросов: от финансового обеспечения зелёных проектов до тех аспектов, которые требуют концептуального подхода и ответа на вопрос «Есть ли будущее у зелёной экономики?». И на форуме – более чем представительный состав участников.
Уверен, что в ходе Круглых столов — под очень чуткой модерацией спикера Совета Федерации Валентины Ивановны Матвиенко — произойдет выработка если не абсолютно прорывных, то очень смелых решений и рекомендаций. И правительству, и экологическим организациям — по донастройке правового, финансового контура. И я надеюсь, что его итоги ускорят развитие наших технологических проектов,
Потому что у нас, у России, сейчас действительно есть уникальный шанс. Мы входим в пятёрку наиболее экологичных экономик, и в пятёрку экономик, наиболее развитых по энергобалансу. Эта «пятёрка» и может сделать следующий шаг — в постуглеродную экономику.
При этом у нас есть гигантские технологические заделы, которые создаются, в том числе, и в ПИКе, в нашей любимой Гатчине, под руководством Михаила Валентиновича Ковальчука,
Повторю: сейчас у России есть все возможности сделать и финансовый, и технологический рывок. Мы можем, доработав инструментарий, создать условия, в которых сможет существовать конкуренция между этими источниками технологий, а затем, когда этот механизм запустится, сконцентрировать все гигантские ресурсы и усилия. И без государства такой концентрации добиться будет сложно.
Нам, например, надо посмотреть вглубь документов, где определяется объём депонирования углекислого газа существующими лесами и водными объектами. Потому что эксперты приводят вопиющие факты, когда 1 гектар леса на границе с Россией, но в Финляндии, якобы депонирует этот углекислый газ в 10 раз больше, что наши хвойные и еловые леса под Выборгом. Но такого просто не бывает!
Поэтому нам надо провести чёткий чек-аудит происходящего – нормативной базы, источников финансирования. Выбрать приоритетные проекты и — дать им старт.
И «Невский экологический форум» должен послужить такой своеобразной отправной точкой для активации этих процессов.
С тем, чтобы мы никоим образом не утратили своих лидирующих позиций. И что бы мы имели время на разработку подлинно прорывных технологий, которые дадут стране все — в том числе, экологические, климатические профиты от их применения.
Я знаю, что Валентина Ивановна уделяет огромное количество своего времени и внимания решению задач, которые стоят в этой области. И у неё есть достаточно опыта, мудрости и знаний – она же была у истоков ряда крепких проектов на территории Санкт-Петербурга ещё в качестве губернатора.
И, конечно, научный, технологический, кадровый потенциал, наработанный в Санкт-Петербурге, Ленинградской области, других субъектах Российской Федерации – это хороший задел, для того чтобы сделать этот важнейший шаг в будущее.