Сенатор от Ленинградской области, первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по Регламенту и организации парламентской деятельности Сергей Перминов прокомментировал телеканалу «Вместе-РФ» вопросы о переговорах, прошедших 16 мая в Стамбуле между делегациями России и Украины.
ВОПРОС: Как мы с Вами и говорили, несколько часов – и вот первые результаты. Хотелось бы сначала услышать Ваше общее впечатление об итогах переговоров.
ОТВЕТ: Знаете, «дорога длиною в 1000 ли» начинается с первого шага, и вот этот первый шаг мы сегодня увидели. Да, в Стамбуле. Да, за столом переговоров и при непосредственном участии турецкой стороны и больших «групп поддержки» в отношении украинской делегации – представителей Великобритании, США и так дальше.
Состоялся первый диалог, обмен мнениями для того, чтобы нащупать переговорные позиции и определить возможный дальнейший трек развития ситуации. Сделаны заявления, достаточно скромные, лаконичные заявления, но эти заявления оставляют окно возможного для того, чтобы идти дальше. И я полагаю, что вот этот первый шаг – он сделан.
И все теперь будет зависеть от сбалансированного, очень трезвого, объективного анализа того, что стороны высказали друг другу за закрытыми дверями – для того, чтобы вырабатывать дальнейший, возможный дальнейший алгоритм действий.
Есть практический
результат: это обмен военнопленными. Наши герои вернутся домой. И для нас
решение очень важных гуманитарных вопросов, сопутствующих конфликту, который
развивается, является чрезвычайно важной задачей, которая была решена на полях
стамбульских переговоров.
Поэтому, если в целом характеризовать произошедшее, я полностью солидарен с оценкой, которая была сделана главой нашей делегации, господином Мединским, по итогам переговоров.
ВОПРОС: Да, когда звучит такая информация, что договорились об обмене пленными «1000 на 1000», ведь ранее такого не было, – значит ли это, что сторонам все‑таки удалось сблизить свои позиции?
ОТВЕТ: Вы знаете, любой конфликт всегда завершается сближением позиций и выработкой некоторых компромиссных решений. Совершенно очевидно, что при такой значительной поддержке со стороны и наших партнеров, и со стороны стран, которые высказывают слова одобрения и поддержке украинской стороне, происходит обмен мнениями не только по открытым каналам и официальным, которые являются общедоступными для возможного анализа, но и по различным другим коммуникационным каналам идет напряженная работа. И судя по всему то, что мы сегодня увидели, – это результат большой подготовительной работы огромного количества вовлеченных в решение этой задачи команд.
Поэтому, конечно, надежда – она остается, надежда – она есть, тем более, что каждая из сторон заявила о том, что после анализа и подготовки соответствующих документов возможен, и скорее всего случится, следующий раунд переговоров.
ВОПРОС: Еще один нюанс, на который мы все обратили внимание, Владимир Мединский сообщил, что Киев запросил переговоры между Зеленским и Путиным, Москва приняла этот запрос к сведению. А вот какие дальнейшие могут быть шаги, как сделать так, чтобы встреча действительно состоялась и были приняты действительно важные решения?
ОТВЕТ: Для того, чтобы состоялись важные решения, по итогам которых были бы подписаны документы, которые некоторым образом разрешат ситуацию, в которой оказались стороны, необходима большая фундаментальная работа. Я так полагаю, и это исторически обусловлено той традицией, которая есть в российской, русской дипломатии, подобного рода встречи должны быть фундаментальным образом подготовлены.
Должны быть согласованы параметры документов, которые предполагаются к подписанию. Должны быть согласованы позиции сторон, потому что не в традиции российской дипломатии, не в государственных традициях нашей страны, устраивать встречи в публичных пространствах, в которых возможны дискуссии, которые больше походят на вот некое выяснение отношений. Конечно, такого быть не может.
И я полагаю,
что очень скрупулезная, кропотливая работа нас ждет еще впереди. Она, скорее
всего и по большей части, будет находиться «за кадром». То есть, мы с вами об этом, скорее всего, даже, возможно, в ближайшее время и не узнаем. Но совершенно очевидно, что подход российской стороны строится на том, чтобы были
достигнуты фундаментальные соглашения, решения, которые устраняют первопричину
возникновения этого конфликта.
Потому что российская сторона последовательно, с 2014 года, шла на подписание
соглашений, неукоснительно их соблюдала. Я говорю про «Минск-1» и «Минск-2», но после того, как сторонами, которые подписывали эти соглашения Минские, в последние годы были сделаны публичные заявления о том, что подобного рода
соглашения были лишь тактической уловкой, направленной на то, чтобы украинская
сторона получила доступ к современным системам вооружений, к разведывательной
информации и готовила поступательно то, что она готовила, я полагаю, что, с учетом этого опыта, – тем более с учетом этого опыта, – и с учетом тех
изменений, которые произошли в последние три года «на земле» – у нас в составе
РФ есть конституционно подтвержденные, вошедшие в наш состав новые регионы,
есть та ситуация, которая складывается на линии боевого соприкосновения и многие другие факторы, – вот с учетом этих обстоятельств подготовка к встрече,
если она будет вестись, она будет вестись, основываясь на базовых принципах,
которые свойственны и в традиции российской государственности и российской
дипломатии, с учетом всех интересов нашей стороны.
ВОПРОС: И главное, эти подготовительные этапы должны проходить в тишине,
дипломатия «любит тишину и спокойствие»…
ОТВЕТ: Абсолютно.
ВОПРОС: Еще одно заявление – Мединский
заявил об удовлетворенности в целом результатами переговоров с Украиной и готовности продолжить контакты. Вот тут интересный аспект – российская и украинская стороны должны представить в ближайшее время свой план и свое
видение возможного прекращения огня, это главный и краеугольный камень
конфликта, и это одно из условий продолжения переговоров, – как видите развязку
этого сложного вопроса?
ОТВЕТ: Знаете, отвечая на Ваш вопрос, скорее всего, сошлюсь на ту информацию,
которая в последние часы появлялась в открытых источниках ведущих
информационных агентств. Так вот, по‑моему, «Рейтер» сделал заявление, со ссылкой на источник в украинской делегации, о том, что обсуждался вопрос о выводе украинских войск с территории субъектов РФ, границы которых закреплены
Конституцией России.
И только после решения этой задачи, когда украинские войска, незаконно
находящиеся на территории субъектов РФ, будут отведены, только после этого
стороны могут приступить к составлению детального и подробного плана
прекращения огня. То есть, украинская сторона должна прекратить акт военной
агрессии, и после этого, конечно, стороны будут прорабатывать «дорожную карту».
Эта «дорожная карта», помимо указанных зарубежными информационными агентствами
обстоятельств, на которые я опираюсь в своем ответе, конечно же, должна
содержать механизм гарантий, мониторинга и контроля за исполнением достигнутых
договоренностей.
Вот здесь тоже есть огромное число нюансов, которые должны предполагать либо вовлечение стороны, которой доверяют, для того, чтобы этот мониторинг осуществлялся объективно, а не так, как мы с вами наблюдали это в предыдущие годы после подписания соглашений «Минск-1» и «Минск-2», когда, так мягко скажу, когда на все принятые на себя обязательства украинская сторона реагировала с такой достаточной «вольностью». И продолжала вести, в том числе, и военные, и наступательные действия. Вот конечно же, здесь есть вопросы, которые будут требовать самой детальной проработки и очень четких ответов.
ВОПРОС: Да,
действительно, сейчас зарубежные средства массовой информации очень детально
обсуждают то, что происходило и происходит сейчас в Стамбуле, подводят некие
итоги. Информации очень много, она разносторонняя, «разношерстная», если так
можно выразиться. Тот же «Sky News» говорит, что один из вопросов, который
поднимался, – это вопрос создания буферной зоны безопасности, о которой говорил
и наш Президент, что, возможно, этот вопрос тоже будет обсуждаться. Но, тем не менее, мы наблюдали за «картинкой», и вот Вы, как законодатель, политик,
человек, который провел множество переговоров, что можете сказать о так
называемой рассадке – насколько далеко друг от друга находятся делегации, есть ли в этом какой‑то смысл?
ОТВЕТ: В этом есть символизм. По‑моему, Конфуций об этом говорил, что миром
правят не слово и закон, а знаки и символы. Когда ты «читаешь» картинку
дипломатических переговоров, считываешь вот эти невербальные сигналы, которые
формируются на этом поле взаимодействия делегаций, то совершенно очевидно, с одной стороны, это позиция турецкой стороны, которая «села во главу угла» и создала некий буфер между сторонами, участвующими в переговорах. А с другой
стороны, на будущее, это есть то символическое пространство, которое может
сближаться, сближая позиции сторон. Наверное, это можно будет считывать именно
так.
Сейчас стороны находятся на значительном удалении, в присутствии третьей
стороны, которая выступает посредником и организатором этой встречи, в том
числе, турецкая сторона. Но в дальнейшем, по мере сближения сторон, возможно,
мы с вами будем наблюдать другую «картинку», которая будет указывать символически,
метафорически на то, что идет поиск путей решения возникших разногласий и сближение сторон. Но мы будем с вами за этим наблюдать, это такой очень
характерный признак происходящего. Внешний признак, который будет говорить о многом.
ВОПРОС: Украинская делегация первой заняла свои места за столом переговоров с Россией в Стамбуле. Это тоже какой‑то знак, наверное, смысл, который можно
интерпретировать? Желание есть разговаривать?
ОТВЕТ: Желание есть разговаривать, да. Есть желание «доминировать», наверное,
да. Если мы обратимся к книге книг, которую написал Киплинг, сильная сторона,
так скажу, обтекаемо, не суетится, ведет себя с достоинством, спокойно. А ври
желание первыми занимать место, каким‑то образом «доминировать», сильной
стороне не свойственно. Поэтому к этому можно относиться, с одной стороны, как
к попытке «проявить силу», а с другой стороны, как к некоей, мягко скажу, не совсем уверенности в своей позиции.
ВОПРОС: Еще один наблюдатель заметил, что наша делегация – в костюмах, а украинская почти вся в камуфляже была. Что можете об этом сказать? Предполагает ли это какую‑то агрессивную переговорную позицию Киева?
ОТВЕТ: Это происходит на протяжении уже нескольких лет, когда украинская
сторона появляется на переговорах в различных частях света именно в камуфляжной
одежде, нарочито подчеркивая ту ситуацию страны, которая находится в состоянии
конфликта. Это противоречит дипломатическим нормам, правилам принятым: несмотря
на любую ситуацию, в которой находится страна, следовать определенному этикету
и протоколу. Это указывает вот именно на эту нарочитость, в которой больше,
скорее всего, медийной составляющей как внутри-, так и внешнеполитической – для
внешней и внутренней аудитории.
Это попытка позиционировать себя именно вот в этом цвете, в этой айдентике
«хаки» для того, чтобы подчеркнуть ситуацию, в которой находится украинская
сторона, и вызвать дополнительные эмоции к участникам этого процесса, этой
процедуры переговорной, дополнительные эмоции у тех, кто наблюдает за происходящим. Еще раз подчеркну, как я полагаю, в этом больше такой медийной
компоненты, рассчитанной на внутреннего украинского и внешнего потребителя для
того, чтобы сформировать некий имидж – «имидж воюющей страны».