Все новости

С. Перминов о переговорах в Стамбуле: Это первый шаг, чтобы идти дальше

Сенатор от Ленинградской области, первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по Регламенту и организации парламентской деятельности Сергей Перминов прокомментировал телеканалу «Вместе-РФ» вопросы о переговорах, прошедших 16 мая в Стамбуле между делегациями России и Украины.


ВОПРОС: Как мы с Вами и говорили, несколько часов – и вот первые результаты. Хотелось бы сначала услышать Ваше общее впечатление об итогах переговоров.

ОТВЕТ: Знаете, «дорога длиною в 1000 ли» начинается с первого шага, и вот этот первый шаг мы сегодня увидели. Да, в Стамбуле. Да, за столом переговоров и при непосредственном участии турецкой стороны и больших «групп поддержки» в отношении украинской делегации – представителей Великобритании, США и так дальше.

Состоялся первый диалог, обмен мнениями для того, чтобы нащупать переговорные позиции и определить возможный дальнейший трек развития ситуации. Сделаны заявления, достаточно скромные, лаконичные заявления, но эти заявления оставляют окно возможного для того, чтобы идти дальше. И я полагаю, что вот этот первый шаг – он сделан.

И все теперь будет зависеть от сбалансированного, очень трезвого, объективного анализа того, что стороны высказали друг другу за закрытыми дверями – для того, чтобы вырабатывать дальнейший, возможный дальнейший алгоритм действий.

Сергей Перминов прокомментировал телеканалу «Вместе-РФ» вопросы о переговорах, прошедших 16 мая в Стамбуле между делегациями России и Украины
Сергей Перминов прокомментировал телеканалу «Вместе-РФ» вопросы о переговорах, прошедших 16 мая в Стамбуле между делегациями России и Украины
Сергей Перминов прокомментировал телеканалу «Вместе-РФ» вопросы о переговорах, прошедших 16 мая в Стамбуле между делегациями России и Украины

Сергей Перминов прокомментировал телеканалу «Вместе-РФ» вопросы о переговорах, прошедших 16 мая в Стамбуле между делегациями России и Украины

1 из 3

Сергей Перминов прокомментировал телеканалу «Вместе-РФ» вопросы о переговорах, прошедших 16 мая в Стамбуле между делегациями России и Украины

2 из 3

Сергей Перминов прокомментировал телеканалу «Вместе-РФ» вопросы о переговорах, прошедших 16 мая в Стамбуле между делегациями России и Украины

3 из 3

Есть практический результат: это обмен военнопленными. Наши герои вернутся домой. И для нас решение очень важных гуманитарных вопросов, сопутствующих конфликту, который развивается, является чрезвычайно важной задачей, которая была решена на полях стамбульских переговоров.

Поэтому, если в целом характеризовать произошедшее, я полностью солидарен с оценкой, которая была сделана главой нашей делегации, господином Мединским, по итогам переговоров.

 

ВОПРОС: Да, когда звучит такая информация, что договорились об обмене пленными «1000 на 1000», ведь ранее такого не было, – значит ли это, что сторонам все‑таки удалось сблизить свои позиции?

 

ОТВЕТ: Вы знаете, любой конфликт всегда завершается сближением позиций и выработкой некоторых компромиссных решений. Совершенно очевидно, что при такой значительной поддержке со стороны и наших партнеров, и со стороны стран, которые высказывают слова одобрения и поддержке украинской стороне, происходит обмен мнениями не только по открытым каналам и официальным, которые являются общедоступными для возможного анализа, но и по различным другим коммуникационным каналам идет напряженная работа. И судя по всему то, что мы сегодня увидели, – это результат большой подготовительной работы огромного количества вовлеченных в решение этой задачи команд.

 

Поэтому, конечно, надежда – она остается, надежда – она есть, тем более, что каждая из сторон заявила о том, что после анализа и подготовки соответствующих документов возможен, и скорее всего случится, следующий раунд переговоров.

 

ВОПРОС: Еще один нюанс, на который мы все обратили внимание, Владимир Мединский сообщил, что Киев запросил переговоры между Зеленским и Путиным, Москва приняла этот запрос к сведению. А вот какие дальнейшие могут быть шаги, как сделать так, чтобы встреча действительно состоялась и были приняты действительно важные решения?

 

ОТВЕТ: Для того, чтобы состоялись важные решения, по итогам которых были бы подписаны документы, которые некоторым образом разрешат ситуацию, в которой оказались стороны, необходима большая фундаментальная работа. Я так полагаю, и это исторически обусловлено той традицией, которая есть в российской, русской дипломатии, подобного рода встречи должны быть фундаментальным образом подготовлены.

 

Должны быть согласованы параметры документов, которые предполагаются к подписанию. Должны быть согласованы позиции сторон, потому что не в традиции российской дипломатии, не в государственных традициях нашей страны, устраивать встречи в публичных пространствах, в которых возможны дискуссии, которые больше походят на вот некое выяснение отношений. Конечно, такого быть не может.

И я полагаю, что очень скрупулезная, кропотливая работа нас ждет еще впереди. Она, скорее всего и по большей части, будет находиться «за кадром». То есть, мы с вами об этом, скорее всего, даже, возможно, в ближайшее время и не узнаем. Но совершенно очевидно, что подход российской стороны строится на том, чтобы были достигнуты фундаментальные соглашения, решения, которые устраняют первопричину возникновения этого конфликта.

Потому что российская сторона последовательно, с 2014 года, шла на подписание соглашений, неукоснительно их соблюдала. Я говорю про «Минск-1» и «Минск-2», но после того, как сторонами, которые подписывали эти соглашения Минские, в последние годы были сделаны публичные заявления о том, что подобного рода соглашения были лишь тактической уловкой, направленной на то, чтобы украинская сторона получила доступ к современным системам вооружений, к разведывательной информации и готовила поступательно то, что она готовила, я полагаю, что, с учетом этого опыта, – тем более с учетом этого опыта, – и с учетом тех изменений, которые произошли в последние три года «на земле» – у нас в составе РФ есть конституционно подтвержденные, вошедшие в наш состав новые регионы, есть та ситуация, которая складывается на линии боевого соприкосновения и многие другие факторы, – вот с учетом этих обстоятельств подготовка к встрече, если она будет вестись, она будет вестись, основываясь на базовых принципах, которые свойственны и в традиции российской государственности и российской дипломатии, с учетом всех интересов нашей стороны.


ВОПРОС: И главное, эти подготовительные этапы должны проходить в тишине, дипломатия «любит тишину и спокойствие»…

ОТВЕТ: Абсолютно.


ВОПРОС: Еще одно заявление – Мединский заявил об удовлетворенности в целом результатами переговоров с Украиной и готовности продолжить контакты. Вот тут интересный аспект – российская и украинская стороны должны представить в ближайшее время свой план и свое видение возможного прекращения огня, это главный и краеугольный камень конфликта, и это одно из условий продолжения переговоров, – как видите развязку этого сложного вопроса?

ОТВЕТ: Знаете, отвечая на Ваш вопрос, скорее всего, сошлюсь на ту информацию, которая в последние часы появлялась в открытых источниках ведущих информационных агентств. Так вот, по‑моему, «Рейтер» сделал заявление, со ссылкой на источник в украинской делегации, о том, что обсуждался вопрос о выводе украинских войск с территории субъектов РФ, границы которых закреплены Конституцией России.

И только после решения этой задачи, когда украинские войска, незаконно находящиеся на территории субъектов РФ, будут отведены, только после этого стороны могут приступить к составлению детального и подробного плана прекращения огня. То есть, украинская сторона должна прекратить акт военной агрессии, и после этого, конечно, стороны будут прорабатывать «дорожную карту».

Эта «дорожная карта», помимо указанных зарубежными информационными агентствами обстоятельств, на которые я опираюсь в своем ответе, конечно же, должна содержать механизм гарантий, мониторинга и контроля за исполнением достигнутых договоренностей.

 

Вот здесь тоже есть огромное число нюансов, которые должны предполагать либо вовлечение стороны, которой доверяют, для того, чтобы этот мониторинг осуществлялся объективно, а не так, как мы с вами наблюдали это в предыдущие годы после подписания соглашений «Минск-1» и «Минск-2», когда, так мягко скажу, когда на все принятые на себя обязательства украинская сторона реагировала с такой достаточной «вольностью». И продолжала вести, в том числе, и военные, и наступательные действия. Вот конечно же, здесь есть вопросы, которые будут требовать самой детальной проработки и очень четких ответов.

 

ВОПРОС: Да, действительно, сейчас зарубежные средства массовой информации очень детально обсуждают то, что происходило и происходит сейчас в Стамбуле, подводят некие итоги. Информации очень много, она разносторонняя, «разношерстная», если так можно выразиться. Тот же «Sky News» говорит, что один из вопросов, который поднимался, – это вопрос создания буферной зоны безопасности, о которой говорил и наш Президент, что, возможно, этот вопрос тоже будет обсуждаться. Но, тем не менее, мы наблюдали за «картинкой», и вот Вы, как законодатель, политик, человек, который провел множество переговоров, что можете сказать о так называемой рассадке – насколько далеко друг от друга находятся делегации, есть ли в этом какой‑то смысл?

ОТВЕТ: В этом есть символизм. По‑моему, Конфуций об этом говорил, что миром правят не слово и закон, а знаки и символы. Когда ты «читаешь» картинку дипломатических переговоров, считываешь вот эти невербальные сигналы, которые формируются на этом поле взаимодействия делегаций, то совершенно очевидно, с одной стороны, это позиция турецкой стороны, которая «села во главу угла» и создала некий буфер между сторонами, участвующими в переговорах. А с другой стороны, на будущее, это есть то символическое пространство, которое может сближаться, сближая позиции сторон. Наверное, это можно будет считывать именно так.

Сейчас стороны находятся на значительном удалении, в присутствии третьей стороны, которая выступает посредником и организатором этой встречи, в том числе, турецкая сторона. Но в дальнейшем, по мере сближения сторон, возможно, мы с вами будем наблюдать другую «картинку», которая будет указывать символически, метафорически на то, что идет поиск путей решения возникших разногласий и сближение сторон. Но мы будем с вами за этим наблюдать, это такой очень характерный признак происходящего. Внешний признак, который будет говорить о многом.


ВОПРОС: Украинская делегация первой заняла свои места за столом переговоров с Россией в Стамбуле. Это тоже какой‑то знак, наверное, смысл, который можно интерпретировать? Желание есть разговаривать?

ОТВЕТ: Желание есть разговаривать, да. Есть желание «доминировать», наверное, да. Если мы обратимся к книге книг, которую написал Киплинг, сильная сторона, так скажу, обтекаемо, не суетится, ведет себя с достоинством, спокойно. А ври желание первыми занимать место, каким‑то образом «доминировать», сильной стороне не свойственно. Поэтому к этому можно относиться, с одной стороны, как к попытке «проявить силу», а с другой стороны, как к некоей, мягко скажу, не совсем уверенности в своей позиции.

ВОПРОС: Еще один наблюдатель заметил, что наша делегация – в костюмах, а украинская почти вся в камуфляже была. Что можете об этом сказать? Предполагает ли это какую‑то агрессивную переговорную позицию Киева?

ОТВЕТ: Это происходит на протяжении уже нескольких лет, когда украинская сторона появляется на переговорах в различных частях света именно в камуфляжной одежде, нарочито подчеркивая ту ситуацию страны, которая находится в состоянии конфликта. Это противоречит дипломатическим нормам, правилам принятым: несмотря на любую ситуацию, в которой находится страна, следовать определенному этикету и протоколу. Это указывает вот именно на эту нарочитость, в которой больше, скорее всего, медийной составляющей как внутри-, так и внешнеполитической – для внешней и внутренней аудитории.

Это попытка позиционировать себя именно вот в этом цвете, в этой айдентике «хаки» для того, чтобы подчеркнуть ситуацию, в которой находится украинская сторона, и вызвать дополнительные эмоции к участникам этого процесса, этой процедуры переговорной, дополнительные эмоции у тех, кто наблюдает за происходящим. Еще раз подчеркну, как я полагаю, в этом больше такой медийной компоненты, рассчитанной на внутреннего украинского и внешнего потребителя для того, чтобы сформировать некий имидж – «имидж воюющей страны».

Смотрите также